Маленькая, но уютная.
В нашей первой квартире, на улице Ленина, было всего две комнаты и веранда. Коридор, небольшая прихожая с большим сундуком, ванная, туалет и кухня. Маленькая, но уютная квартирка.
Для бабули отгородили половину веранды и сделали комнатку. Там стояла кровать, маленький сундук с тёплыми одеялами и вещами, и туалетный столик, который, позже был перевезён в следующую квартиру.
В большой комнате стоял круглый, раздвижной стол, диван с валиками, пианино.
Мы с Саней жили в маленькой комнатушке, в которую попадали через коридор.
В коридоре стоял стеллаж с консервами на зиму, а в нашей комнате – две кроватки, друг напротив друга, вдоль стен; между ними – письменный стол и ещё один стеллаж с книгами.
Мы развлекались, как могли.
Вечером, в 9 или 9.30, мама загоняла нас спать. Никакие уговоры не помогали, дисциплина была железная. Мы с Саней ещё не хотели спать и тянули время.
Развлекались, как могли. А развлечение состояло в том, что каждый сооружал из своего одеяла шалаш, а потом залезали в эти шалаши и определяли, чей лучше. Все это продолжалось до маминого прихода и строгого оклика. После него мы засыпали.
А утро начиналось либо с чтения книг, которые мы читали с раннего детства, лёжа в постели, либо с карточной игры. Да, мы очень любили играть в карты.
Игры были незамысловатые: в простого дурака, в подкидного дурака, в “ведьму” или “пьяницу”. Играли с 7 утра, до того, как мама или бабуля объявляли подъем. Это означало сборы к школе и детскому саду.
Злюка и ангел.

Саня в нашей семье был любимчиком для всех родственников. И до сих пор, его считают самым-самым лучшим. Думаю, это связано с его мягким, послушным характером в детстве.
Я же была маленькой злючкой, если не хотела что-либо сделать – заставить никто не мог, и всегда добивалась своего.
Каждый вечер, папа приносил маленькую плитку шоколада, который я обожала. Саня больше любил варенье и шоколад оставлял на потом.
Я же съедала свою плитку мгновенно и нарезала круги вокруг Саниной. А он спокойно занимался своими делами, не обращая на меня внимания. Когда я начинала просить кусочек, Саня говорил: «Ты свою съела, нечего рот разевать. Когда захочу – съем». Мое терпение лопалось, я начинала щипать, кусать и царапать Саню, чтобы он со мной поделился, а он спокойно сгребал меня своими ручищами, сажал на колени и говорил: «Вот так, теперь всю жизнь будешь сидеть!» Я не могла вырваться из его объятий, начиналась паника и истерика, потому что я совершенно не терпела, если ограничивали мою свободу.
Мне даже в голову не приходило, что Саня, тоже будет сидеть так всю жизнь!



