Из воспоминаний Нади Калмыковой (Руденко), моей троюродной сестренки.
“- Ты знаешь, Наташ, я вспоминаю последние дни булика. Да, у нее уже было воспаление легких. А мы втроем, я, мама и Вера, сидим на кухне, напротив комнаты, где булик была. Что – то вспомнили смешное и засмеялись. И булик вдруг сказала:- ” Вы смеетесь и мне так хорошо”. В этом вся Надежда Николаевна и была. Очень светлый человек! Я много чего помню о булике. – На всю жизнь запомнила девиз земного счастья, которые булик подсмотрела у своих братьев, которые вели альбомы. “Весь секрет земного счастья, никогда не унывать. Что бы в жизни не случилось, говорите – наплевать” -И я в детстве считала, что это только моя бабушка. Потому что Надя, как и я.😪
Иногда я не хотела идти в детский сад, потому что там была ужасно невкусная еда, но у мамы была железное правило: –
« Мы с папой идём на работу, хотим или не хотим, а ты – в садик. Сад – это твоя работа. Все. Разговор окончен. Собирайся и иди». А я, до сих пор, с отвращением вспоминаю вермишелевый суп из пачек. В нем плавали вермишелевые звездочки, разваренные до состояния слизи. Все пачковые супы были одного вкуса, который мне не нравился, но ослушаться маму было невозможно.
***
Помню, я всегда плохо ела, аппетита не было. Не любила супы, вылавливала из борща капусту и складывала по краям тарелки. Вообще, ничего не могла есть, меня постоянно тошнило. А Булик меня кормила из ложки до 5 класса, потому что мы с ней боялись маминого гнева. Сидели за столом по 2 часа и бабуля меня уговаривала: «Съешь ещё ложечку, а то скоро мама придёт и будет сердиться».
Наконец, наступает час икс. Мама открывает дверь и направляется в кухню. Я хватаю ложку из бабулиной руки и пытаюсь что-то съесть. Мама, грозно глядя на меня, говорит: “Если не съешь – всыплю так, что влипнешь в стену и твой портрет останется на всю жизнь.” Я представляла эту картину и начинала плакать.
Или: -“Если не съешь кашу, надену на голову тарелку, так и будешь сидеть.”
Я наивно верила всем этим обещаниям и давилась кашей или супом, пока мама не уходила из кухни.
Конечно, если я оставалась без присмотра, то недоеденная каша тихонько выбрасывалась в туалет. Булик делала вид, что не заметила. Благодарна ей за поддержку!
Мой брат, Саша, поступил в музыкалку, а Булик начала заниматься и со мной. Помню, у неё были старинные ноты ансамблей в четыре руки. Она играла аккомпанемент, а я – мелодию. Конечно, моя партия была очень простой, но мне нравилось и мы играли по несколько раз одно и тоже.
В начальных классах, Булик всегда проверяла и помогала учить задания по музыке: была моим репетитором. Благодаря ей, я быстро продвигалась и играла сложные произведения уже в младших классах. Переиграла этюды Черни, знала все гаммы, так что с техникой у меня все было отлично, что очень помогало всегда – в школе Глиэра и позже, в консерватории. А чтение с листа (тоже благодаря Булику) – это мой конёк.
Уже работая в институте культуры и в консерватории, я с благодарностью вспоминала, как мы с бабулей каждый день разбирали, играли с листа новые произведения. Я до сих пор обожаю играть с листа, жаль, что уже нет такой возможности.
Каждый приезд в отпуск, я встречаюсь со своими подружками по работе и каждый год меня приглашают вернуться на кафедру. Говорят, что наше, советское поколение, играет гораздо лучше, чем нынешние концертмейстеры. Ни транспонировать, ни с листа сбацать без подготовки – НИЧЕГО. Да и с техникой у них плоховато. Приятно, когда ценят твой профессионализм.
А от Булика у меня остались ноты «Времена года»Чайковского, 1932 года издания. Храню их, как реликвию и при любой возможности играю «Октябрь». Бабуля очень любила эту пьесу.
Приехав из Дальверзина, бабуля привезла с собой пианино «Красный Октябрь».
Это был большой, чёрный инструмент, который занимал пол стены в одной из комнат. Пианино было старенькое, но с великолепным, оркестровым звуком, а клавиши были желтоватого цвета. Я всегда думала, что они из слоновой кости. А может быть, так и было?
В детстве, бабуля имела гувернантку, которая разговаривала на немецком языке и каждое утро, заплетая бабуле косу, проверяла ее знания немецкого, спрашивая слова. Если булик мешкала или просто не отвечала – получала расческой по голове. Занятия музыкой тоже входили в обязательный пункт воспитания, так что булик владела инструментом в достаточной степени, чтобы заниматься со мной и Сашей (моим старшим братом).
– Баба Надя (Булик) рассказывала, что у их с бабой Верой братьев, (Владимира и Сергея), в молодости были тетрадки (альбомы), в которых они делали всякие записи. Она цитировала одну запись из этих альбомов: “Весь секрет земного счастья – никогда не унывать. Чтобы в жизни не случилось, говорите – наплевать”.
Мне это очень понравилось.
Что для меня значит Булик, я начала осознавать только сейчас, благодаря моему мужу, Якупову Олегу Талгатовичу.
Все воспоминания и рассказы о моем детстве с буликом неизменно заканчиваются его восхищением бабулечкой, Буликом.
На самом деле, помню себя в Алмалыке, примерно с 3 летнего возраста. Бабулю вызвал папа из Дальверзина, потому что Саша, мой старший брат, должен был пойти в школу и нужно было, чтобы кто-нибудь его накормил обедом, проводил и встретил из школы. Состоялся очень серьезный разговор с мамой, так как жить со свекровью предстояло ей. И мама решилась на этот подвиг ради сына.
